В училище, где Итигути преподавал, скорее всего, русский язык, существовало строгое разделение военных и "частных" преподавателей, Для "частных", к которым он и относился, существовал даже отдельный, изолированный корпус.

Несмотря на всю эту изощренную бдительность, Василий уже вскоре смог сообщить на ту сторону о деятельности этого своего первого агента: "Есть совершенно секретные данные о маневрах 1924 год а. Похитить невозможно, при удобном случае он будет понемногу списывать эти данные... Документ из Управления военной инспекции - только в копии, ввиду припечатывания его к общей папке с секретными документами..."

В свое время полковник российского Генерального штаба, исходя из собственного опыта, утверждал, что ведение разведки в Японии является особенно трудным делом. И что ни одно из европейских государств не имело там организованной и дающей удовлетворительные результаты разведслужбы. Перед Ощепковым все эти трудности вставали в полный рост. Работу на новом мете, да еще во враждебной стране, не освоенной нашей разведкой, приходилось начинать с нулевой отметки, особенно продумано и осторожно.

Вопреки начальственному мнению о его "небрежности", здесь Василий был очень осмотрителен, разумно нетороплив и не шел ни на какие авантюры. Резидент еще загодя тщательно разработал план работы и теперь, корректируя его в случае необходимости, приступил к неукоснительному исполнению. В Токио он поселился неподалеку от казарм Третьего Азабского полка и свел доброе знакомство с хозяином соседнего фотоателье, сниматься в которое ходил весь полк от командира до последнего новобранца. Сердце фотографа покорил, давая выгодные заказы на изготовление рекламных фотографий с кадрами готовящихся к показу новых фильмов. Весьма возможно, что в этом случае им был "творчески использован" успешный опыт японского шпиона, который еще во время войны с Россией открыл очень недорогую фотографию по соседству с нашей воинской частью. А посещая ближайший Азабский спортивный клуб дзюдо, Василий познакомился непосредственно и с военнослужащими полка, на которых не могли не произвести сильное впечатление черный пояс второго дана и стоявшее за ним не совсем понятное, высокое мастерство европейца.